О том, что было, о том, что не было и о том, что могло быть - Игорь Чудиновских

Тем временем ценою французских духов и хорошего ужина с шампанским Андрею вновь удалось добиться благосклонности Марины. И вот когда любовь была в самом разгаре, и Андрей уже предвкушал вершину, раздался этот невыносимо отвратительный, скрипучий голос: «Землянин, пора!». И немедленно вслед за этим из Андрея как будто выпустили воздух.

Мысленно проклиная космос, пришельцев и все на свете, Андрей вскочил и принялся лихорадочно одеваться. Марина отрыла глаза и от изумления не могла найти слов. А пришелец все торопил. Вопрос подруги: «Андрюша, ты… С тобой все в порядке?» прозвучал уже в спину.

Однако всему на свете неизбежно приходит конец. Утром следующего дня Андрей торопливо жевал бутерброды, торопясь на службу. На портфель он глядел с ненавистью. Тот, видимо, это почувствовал и, кашлянув, как-то неуверенно произнес:

– Ну вот что, землянин. Кончилась твоя работа. Сегодня в полдень поставишь меня в подворотню на углу Широкой и Луговой.

У Андрея непроизвольно вырвался вздох облегчения. Странно, но пришелец не прореагировал.

– Надо бы тебе память стереть… Да ладно, когда еще доведется скачков попробовать. И не поверит тебе никто. Так что живи себе.

С Мариной Андрей помирился и дело идет к свадьбе. И вроде все хорошо, но Марина до сих пор уверена, что Андрей чуть-чуть того… Причины на то есть – иногда он заходит в магазин и подолгу глядит на черные «дипломаты», отвергая все ее предложения о подарке одного из них. И еще – всякий мусор на улице Андрей предпочитает обходить стороной.

Дойти до моста

(осенний реквием)

киносценарий

По обеим сторонам железнодорожного полотна тянулся унылый осенний худосочный осинник пополам с березняком. Пробираться по нему не было никакой охоты, и они шли по шпалам, хотя здесь очень часто попадались глубокие воронки, полные холодной волы. Вечерело. Они шли молча. На том, что был подлиннее, болталась серая шинель без погон с поднятым воротником. На спине его покачивался горб рюкзака. Тот, что был покороче, был одет в камуфляжную куртку и такие же штаны, заправленные в высокие ботинки. Он шел налегке.

Они как раз миновали очередной покосившийся километровый столб, когда короткий остановился и протянул руку:

– Смотри.

В наступавших сумерках впереди нечетко обозначился черный прямоугольник.

– Вагон, а может и поезд. Похоже, станция близко.

Длинный ответил кивком головы.

Короткий оказался прав. В скором времени они пошли вдоль длинного ряда вагонов, бывших когда-то пассажирскими. Сквозь битые стекла окон просвечивало серое небо, уцелевшие кое-где двери были полуоткрыты. Пару раз им попались валявшиеся на земле возле вагонных тамбуров остатки чемоданов. Короткий раз шагнул к одному такому вагону, но длинный его остановил.

– У нас нет оружия, – бросил он.

Незадолго до конца ряда рельсы начали ветвиться и, когда вагоны кончились, они шли вдоль удивительно целой пассажирской платформы. За ней просматривались серо-черные остатки домов.

Платформа закончилась спуском и самим станционным зданием. Вернее, тем, что от него осталось – четыре стены с дырами окон и дверей, покрытые крышей. Однако трехцветный российский флаг все еще развевался на кронштейне.

Короткий показал на флаг:

– Что это?

– Здесь была Россия.

– Здесь?

– Здесь. И не надо больше глупых вопросов. Лучше поищи место. Надо ночевать. До моста еще километров пятьдесят топать.

За зданием обнаружилось разбитое шоссе, пересекавшее пути. Около перекреста, перегородив дорогу, стояла пушка с продырявленным щитом. Стояла она, судя по всему, давно. Валявшиеся неподалеку гильзы успели покрыться ржавчиной. Длинный задумчиво покатал одну из них:

– Славная четвертая бригада…

– Что?

– Ничего. Пойдем обратно. Темнеет. Надо найти угол.

Внутри здания было мало света, но они сумели отыскать среди обломков досок и штукатурки относительно чистый угол. Короткий, впрочем, садиться не стал, а начал собирать в кучу всякий деревянный мусор. Насобирав, он поднес к дровам зажигалку и уже хотел чиркнуть ею, но вдруг остановился. Поднял голову и длинный. Они переглянулись, а затем короткий медленно и бесшумно выпрямился и, двигаясь как в замедленной съемке, начал красться к двери. Внезапно он выбросил руку за стену и вытащил оттуда какое-то существо в длинном армейском бушлате. Существо не сопротивлялось, когда его волокли поближе к свету. При ближайшем рассмотрении выяснилось почему. Это была девочка лет 12-ти.

Но она смотрела не на них. Она смотрела только на рюкзак. Уловив ее взгляд, длинный расстегнул ремни рюкзака и, покопавшись, извлек буханку. Затем нашарил в кармане нож и одним ловким движением отдели осьмушку. После чего протянул хлеб девочке.

– Еще чего… – начал было короткий, но длинный так посмотрел на него, что он умолк.

Схватив хлеб, девочка метнулась в проем и было слышно, как она торопливо пробирается по мусору.

Когда ее шаги стихли, короткий пожал плечами:

– Зря это. Нас только двое и нет оружия. А она может привести людей. Мы же не смотрели в поселке.

– Брось. Никого здесь. А сели и есть, так одно старичье. Сидят по подвалам как кроты и нос бояться высунуть. Был бы поселок чей-то, мы бы тут не сидели.

– Нет, надо глянуть. Мало ли…

– Мало ли, мало ли… Разведкой ты был, разведкой и остался. Да иди, иди. Я уже не лейтенант.

Короткий тенью выскользнул в проем. Вернулся он довольно быстро, причем возвращаясь нарочно шумел как можно громче. Так что длинный, вскочивший на шорох, успокоился и снова сел.

– Убедился?

– Так точно. Поселок – одни трубы. Даже дымом не пахнет. Странно, станция – и никого.

– На мосту националы сидят, вот здесь и нет никого. У кого мост, у того и дорога. Ладно, зажигай. Есть охота.

Короткий зажег огонь. Из рюкзака были извлечены хлеб, фляжка, банка консервов, немедленно поставленная греться. Костер очертил свой световой круг, отбросил темноту за стены, сделал ее там абсолютно черной. В его колеблющемся свете девочка появилась вновь. На это раз за ее руки держалось двое существ поменьше. Им бушлаты доходили вообще до пяток.

Дети остановились у границы света и молча смотрели как длинный и короткий таскают из банки тушенку.

Через несколько минут короткий отбросил ложку:

– Черт, не могу я так есть. Кусок в горле застревает.

Длинный усмехнулся:

– Ну вот, и люди пришли. Страшно, да? Сейчас в плен возьмут.

Короткий вдруг махнул рукой:

– И-э-э-э-х!

Затем решительно отхватил от буханки половину, вывалил на хлеб остатки мяса и протянул все это детям:

– Лопайте!

Удивительно, но дети не набросились на еду. Девочка взяла хлеб и осторожно разделила его на три части – две побольше, одну поменьше. Больше части она отдала малышам, и только после этого все трое принялись очень медленно жевать.

Короткий отвернулся к окну:

– Я все понимаю, Саша. Кризис, война.. Но когда дети едят как старики…

– Сядь. И дергайся. Раньше надо было. Звали ведь на митинги, на выборы. Куда там… По домам водку жрали. Я ничего не знаю, я быдло рабочее…

– А что ваши выборы! Одних воров на других менять? Доменялись!

Длинный хотел что-то возразить, но его рот так и остался полуоткрытым. Дети, доев, внезапно вспорхнули и исчезли в темноте. Впрочем, они тут же вернулись и подошли поближе к огню.

– Похоже, сестра с братьями, – заметил короткий. – Ё-е-е-…лки! Смотри!!!

В протянутых руках малышей были зажаты гранаты.

Дальше все произошло очень быстро. В воздухе мелькнули шинель и ботинки, а затем послышался хруст песка.

Отбежав немного, они остановились.

– Вот тебе и люди.

– Черт, рюкзак остался.

– Да, ладно. Живы и то хорошо.

– Нет, надо вернуться. Без жратвы не дойти.

– Ты чего? Совсем? У них четыре гранаты.

– Хотели бы взорвать – кинули из-за угла или вслед. А так все спокойно.

– Да-а. Что-то тихо. Надо посмотреть.

Встав слева и справа от окна, они одними глазами заглянули внутрь. Дети спокойно сидели у костра, изредка подкладывая туда щепочки. Короткий посмотрел на длинного, но тот уже принял решение. Вскочив в окно, он осторожно взял детские руки в свои. Дети очень охотно отдали гранаты ему. Длинный посмотрел на них и облегченно вздохнул.

– Коля, – негромко позвал он. – Влезай. Это вроде «спасибо» за хлеб. Чека на месте.

– Хорошее спасибо, – проворчал короткий, появляясь в проеме. – Пропала бы жратва с водкой.

– Не переживай. Как говорится, чем богаты…

– Такого… добра кругом навалом… Эт-то еще что такое?

Между тем девочка сняла с себя бушлат, под которым оказались обвислые и заплатанные кофточка с юбочкой, и привычным жестом раскинула его. Затем она начала чрезвычайно сосредоточенно одну за одной расстегивать пуговицы.